Затрону пока один тезис, прозвучавший в лекции коллеги - по локализации (о численности, если время будет - потом).
А.Казаков продолжает отстаивать тезис о том, что битва произошла между Крапивной и Дубровно. Вот здесь можно проехаться паровым катком. По мнению белорусского коллеги, озвученному в статье "Дзе адбылася Аршанская бiтва 1514 г.?" все те версии, которые локализуют место сражения между Оршей и Крапивной, «имеют довольно существенные недостатки, которые делают каждую из этих версий довольно сомнительной», тогда как его реконструкция «согласуется или, как минимум, не противоречит тем сообщениям источников, которые заслуживают доверия». Проблема в том, что эта версия разбивается о ряд аргументов.
По пунктам:
1. Если битва произошла не у крепости Орши, а ближе к крепости Дубровно, то она должна называться «Дубровенской». Между большинство источников, современных событию (т.е. 1514-1515 гг.) локализуют битву именно «у Орши». Если в эпистолярном комплексе «Acta Tomiciana» о месте сражения говорится неопределенно - «на берегах Борисфена» или «у Борисфена», "у Кропивны" - то в орденских документах вполне четко читается «у Орши на Днепре».
2. Текст секретаря королевы Боны Сфорца Станислава Гурского, который использует А.В. Казаков в своей реконструкции, на самом деле не подтверждает построения историка. Гурский прямо не упоминал об Орше, однако в описании разгрома и отступления «московитов» отметил один географический ориентир: "Sed etiam in flumine Kropiwna limoso ac riparum preruptarum in quatuor milliariis a loco pugne tantus in illia fuga Moscorum numerus una cum equis submersus est, ut fluminis cursus cadaveribus submersorum impeditus restagnaret; unde nostril, urgente siti, aquam sanguinolentam galeis hau-rientes potare coacti fuerint» («Даже в болотистом русле Крапивны и на ее обрывистых берегах в четырех милях от места битвы лежало большое количество московитов вместе с лошадьми, так что течение было запружено наваленной кучей трупов, и наши, сжигаемые жаждой, зачерпывали шлемами и пили кровавую воду»). Частица «даже» (etiam), употребляемая для смыслового выделения слов, используется здесь не случайно – автор хотел подчеркнуть, что даже в таком удаленном от битвы месте, как русло Крапивны, в четырех милях от сражения, находили трупы.
3. Добавим, что в имперских источниках также фигурирует сражение «у Орши» («bey Orsa») , что, несомненно, локализует произошедшее событие вблизи крепости. Затрагивая известия имперские, следует особо отметить свидетельство С.Герберштейна. А. Казаков относится к нему несколько скептически, поскольку, по словам историка, «рассказ (о битве – alexuslob) попал к С. Герберштейну уже в мифологизированном виде». Причины, по которым А.Казаков отбрасывает свидетельство имперского дипломата, непонятны. Описание сражения, может быть и мифологизировано, но никак не место сражения - С.Герберштейна эта битва явно интересовала – он упоминает о ней не один раз, ему даже место побоища было знакомо в 1517 и 1526 г. Вначале он пишет весьма неопределенно - и эти строки вроде как работают на две версии одновременно: «Между Оршей и Дубровно произошла упомянутая выше битва. Минуло немного лет, а там выросли такие высокие деревья, что трудно поверить, что здесь, могло найтись место для такого количества народу и войска (привет сторонникам "тьмочисленных" сил "московитов" ))))». Т.е. сопровождавшие дипломата по пути в Смоленск литовцы ему явно показывали место сражения, рассказывали, пусть и в «мифологизированном виде», об «избиении московитов». Но в другом месте своего сочинения Герберштейн с подробностями сообщает обстоятельства, предшествовавшие сражению: «Константин, наведя (плавучий) мост (покрытый камышовыми плетенками), переправил пехоту через Борисфен возле города Орши; конница же переправилась по узкому броду под самой крепостью Оршей » .
Герберштейн передает детальные подробности, почерпнутые, очевидно, от литовского источника – польско-литовские войска переправились на поле между Оршей и р.Крапивной. Таким образом они никак не могли оказаться на правом берегу Крапивны – для этого им надо было на глазах русских боевых порядков пройти несколько миль по пересеченному рельефу и еще раз переправиться через реку с очень крутыми берегами.
4. План Станислава Сарницкого к.XVI в. с подробным описанием расстановки сил локализует место сражения между Оршей и Крапивной.
5. Русский нарратив, также как и европейский, традиционно говорит о битве «под Оршею»: «Бысть побоище великое под Оршею», «послал … ко граду Оршу … и тамо ся учинил бой». В разрядах говорится, что «под Оршею воевод побили» . В родословцах и актовых документах XVI в. фразы «убит под Оршей», «убили на нашей службе под Оршею», «бой был государевым людем под Оршею» встречаются нередко . Ни в одном источнике не фигурирует крепость Дубровна или какой-либо другой географический ориентир.
Среди русских источников особо следует выделить Типографскую летопись, содержащую сведения об ориентире: «побиша Литва под Оршею, за пять верст, великого князя воевод и многих поимаша воевод, князя Михаила Голицу с товарищи». 5 верст (если брать 700-саженную версту XVI в.) – это около 7.5 км от крепости, что в очередной раз указывает на оршанское поле. Сведения Типографской летописи также противоречат реконструкции А.Казакова. «Московиты» после разгрома, естественно, под напором противника инстинктивно спасались по направлению на восток, к своим крепостям («побегоша к Смоленску» ), но никак не на запад. Неудачно отступить к обрывистым берегам по направлению к своим основным силам можно было бы только в том случае, если бы Крапивна находилась к востоку от построений, за спиной у русских войск.
В Холмогорской летописи (собрания Чертковых ОПИ ГИМ, бумага датируется по филиграням 1580-ми-1590-ми гг., т.е. список является более ранним, чем известный Погодинский список ХЛ, в котором статья о битве под Оршей отсутствует) говорится: «И множество войска литовьского перевезеся за реку за Орьшу против воевод великого князя. В то же время Литовский гетман болшей князь Констянтин Острожский, литовский воевода, объеде воевод великого князя лесы об ону страну Орши реки со многими воеводы ляцкими". «В то же время князь Констянтин Острожский заеха от лесу Смоленьска и наеха со зади на воевод великого князя и повеле в трубы трубити многи и во накры бити, изрядив многи полки и ударися со зади на воевод великого князя». Ни в одной летописи нет такого рассказа о тактическом приеме противника, обеспечившего ему победу. Короткие фразы московских летописей («с королевыми же воеводами многие желныры с пищалми, а место пришло тесно, и биша из лесов великого князя людей») как бы намекали на действия литовцев из засады, но прямо об этом не говорили. Холмогорская летопись, как и Устюжская летопись, очевидно, отразила какие-то воспоминания участников сражения. Соотнесем рассказ Холмогорской летописи со свидетельством С. Герберштейна: «Литовцы, умышленно отступив к тому месту, где у них были спрятаны пушки, направили их против наседавших московитов и поразили задние их ряды, выстроенные в резерве, но слишком скученные, привели их в замешательство и рассеяли» . Как видим, источники (Герберштейн писал со слов литовского источника) не противоречат, а дополняют друг друга.
Для того, чтобы доказывать и обосновывать другую локализацию (т.е. между Крапивной и Дубровной) необходимо опираться на источники, коих нет. В то же время, локализация сражения между Оршей и Крапивной подтверждается целым рядом источников.